Его по праву называют «пахарем дальневосточной исторической целины». Он – известный русский писатель. Самый настоящий славянофил. Столь тонко прочувствовать и захватывающе интересно передать героическую, полную драматического напряжения историческую обстановку, сопутствующую присоединению к России Приморья, Приамурья и Сахалина, пока смог только он – Николай Задорнов. 5 декабря писателю исполнилось бы 115 лет.

 Николай Павлович – автор известных книг: «Амур-батюшка», «Адмирал Невельской», «Золотая лихорадка», «Владычица морей», «Хэда» и многих других. Всё творчество он, по сути, посвятил теме освоения Дальнего Востока русскими людьми, на страницах его книг оживают реальные люди, подлинные имена творцов истории, а рядом с ними – образы, созданные его художественным воображением, фантазией.

 МИРОВОЕ ПРИЗНАНИЕ

 Признание, оценка творчества к писателю придут позже. Не только на Родине, но и за рубежом. Вот что записано в американской литературной энциклопедии:
«Задорнов поднял пласты истории народов, не известных до сих пор цивилизации. Он красочно изобразил их быт, с глубоким знанием рассказал о нравах, привычках и семейных спорах, несчастьях, житейских неурядицах, о тяге к русскому языку, русским обрядам и образу жизни. Его роман «Амур-батюшка», ставший на его Родине классикой, переведён на многие языки. Несмотря на то, что в его произведениях нет партийной темы, писатель был удостоен высочайшей послевоенной награды СССР – Сталинской премии. Это беспрецедентный случай в советской литературе».

 А вот цитата из британской литературной энциклопедии: «Без исторических романов Н. Задорнова нельзя иметь полного представления о развитии истории России и российской литературы.

 Ортодоксальные критики-марксисты часто выступали с резкими оценками в адрес романов, считали их аполитичными, лишёнными партийного взгляда на литературу. Действительно, творчество писателя не вмещается в прокрустово ложе социалистического реализма – основополагающего метода литературы советского периода.

 В напряжённое действие его книг включены сотни исторических лиц. Рядом с Невельским и Муравьёвым – губернатор Камчатки Завойко, английский адмирал Прайс, адмирал Путятин, писатель Гончаров, канцлер Нессельроде, император Николай I, известный мореплаватель Воин Андреевич Римский-Корсаков, японский дипломат Кавадзи и другие.

 В его произведениях – ожившая история.

 Три книги писателя – «Цунами», «Хэда», «Симода» – были изданы в Японии, что свидетельствует о правдивости рассказанной в этих книгах истории жизни русских моряков в ещё закрытой и опасной для иностранцев Японии».

 ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ С ТЕАТРА

Родился Николай Задорнов в Пензе, затем его в двухнедельном возрасте увезли в Читу. Пенза – родина его предков, там жили дедушка и бабушка.

 Пензенская область известна литературными местами, а сам город – театральными традициями. В Тарханах прошло детство Лермонтова, в Чембаре (ныне город Белинский) жил Белинский. Ещё в Пензе начинал свою деятельность известный режиссёр В. Э. Мейерхольд.

 Николай в отрочестве и юности часто посещал Пензу. Театральная жизнь города и литературные традиции этой области, думается, оказали влияние на формирование его интересов.

 После окончания школы в Чите Задорнов стал профессиональным актёром. В республиканской газете Уфы был разъездным корреспондентом, здесь приобрёл первый литературный опыт.

 … Осенью 1938 года с последним пароходом Задорнов появляется в молодом Комсомольске-на-Амуре. Имея опыт работы в театре, он был зарегистрирован на актёрской бирже и приглашён в театр Города юности.

 Ему доверили должность заведующего литературной частью театра, одновременно он играл в спектаклях. На театральных афишах и программках тех лет можно встретить его фамилию среди исполнителей ролей в пьесах Погодина «Человек с ружьём», в спектакле по роману Н. Островского «Как закалялась сталь», других постановках.

 Спустя много лет, став известным писателем, он приедет в город своей юности, встретится с театром, побывает на репетициях спектакля по его знаменитому роману «Амур-батюшка». Задорнов вспоминал о том, что побудило его прикоснуться к теме освоения восточной окраины России.

 «Тайга… казалась нетронутой, словно людьми бралась какая-то малая часть её богатств. Дальневосточные речки чисты и прозрачны. Опала листва, и всюду видны прутья краснотала – на косогорах на фоне синего моря. Солнце заходило в эту красную чащу. Мы видели следы зверей» – писал он в своей автобиографии.

 Очевидец того, как на месте глухого селения Пермское вырастал современный город, он не мог не обратиться к прошлому, к тем, кто первым пришёл на берега великой реки. «Я понимал, что прошлое уходит, что скоро всё переменится и никто уже не увидит стрельбы из лука или охоты с копьём. Никто не расскажет, как сеялся первый хлеб. Я старался видеть как можно больше».

 Где пешком, где на лыжах или на катерах, сам по себе или по заданию газеты «Амурский ударник», заходя в нанайские стойбища, встречаясь в русских сёлах с потомками первопроходцев, Задорнов собирал материал для задуманной им книги о первых русских переселенцах, пришедших в эти места на плотах, с семьями, осваивать нетронутые огромные пространства.

 Первый том романа «Амур-батюшка» успели напечатать в Хабаровске в последних довоенных номерах альманаха «На рубеже». Отдельным изданием две книги романа вышли в Дальгизе в 1944 году, были переизданы в Москве в 1946.

 Через 30 лет писатель вновь обращается к героям своего первого романа, создаёт его продолжение – «Золотая лихорадка» (1970 г.).

 В годы войны Николай Павлович, оставаясь жить в Комсомольске-на-Амуре, работал корреспондентом краевого радиокомитета, сотрудничал с «Тихоокеанской звездой», за это время он написал 200 очерков для краевой газеты и краевого радио.

 В 1944 году его приняли в Союз писателей СССР. Вместе с другими писателями Николай Павлович участвовал в освободительном походе
войск дальневосточных фронтов в Маньчжурию.

 В 1946 году он уедет с Дальнего Востока, два года проживёт в Москве, а с 1948 и до конца жизни – в Риге. Здесь по его инициативе в Союзе писателей Латвии была создана секция русских писателей, которую он возглавил и опекал, стал первым редактором литературно-публицистического журнала «Парус», где печатались произведения латышских авторов на русском языке.

 Но никогда не забывал Задорнов Дальний Восток, землю, которую он открыл для себя, для своих читателей. Здесь у него осталось много друзей.

 В 1970-е годы по главной улице Хабаровска тёплыми летними вечерами степенно прогуливались двое немолодых мужчин: один кряжистый, с окладистой, густой с проседью бородой, другой – сухощавый элегантный, чисто выбритый джентльмен.

 Многие хабаровчане без труда узнавали их, здоровались. То были два друга – писатели Всеволод Петрович Сысоев и Николай Павлович Задорнов.

 ВСТРЕЧИ С ПИСАТЕЛЕМ В РИГЕ

 Кстати, журналисту Александру Чернявскому, который на протяжении многих лет возглавлял в газете «Тихоокеанская звезда» отдел культуры, в своё время посчастливилось пообщаться с Николаем Задорновым.

Давайте послушаем его историю:

 «Незадолго до смерти Задорнова (он умер в 1992 году на 83-м году жизни) я побывал в Риге в гостях у писателя. В Союзе театральных деятелей России в те годы ещё работали творческие лаборатории для режиссёров, актёров, критиков и т. п. В одной из них на «курсе ликвидации безграмотности критиков» учился и я. Руководил ею тогдашний завлит МХАТа, сподвижник О. Н. Ефремова А. М. Смелянский. Примерно раз в год, иногда дважды, мы ездили в Москву, где он проводил разборы наших «полётов», учил, наставлял.

 На этот раз учитель привёз нас в Ригу, в начале лета. «Наверное, мы с вами последние, кого здесь ещё принимают, ничего подобною больше не будет, – сказал Анатолий Миронович. – Слушайте, смотрите, запоминайте»…

 Кроме занятий в лаборатории Смелянского, в Риге у меня было поручение редактора журнала «Дальний Восток» В. М. Федорова провести переговоры о его новой рукописи с жившим здесь писателем Николаем
Задорновым. По телефону договорились с ним о встрече. «Садитесь на трамвай, доедете до такой-то остановки, где я вас и встречу», – сказал мне Николай Павлович.

 В хорошую солнечную погоду мы гуляли по знаменитому рижскому парку, посидели на облюбованной им скамейке. Расспросив меня о знакомых дальневосточниках, Николай Павлович вдруг перешёл к Гоголю. Это была блестящая импровизация о творчестве классика. Потом мы пошли домой к Задорнову.

 Жил он неподалеку от помпезного здания ЦК КП Латвии в старом доме, в просторной квартире. Писатель извинился: его домашние на даче и обедать будем вдвоём. Сварили сосиски, картофель, запивали кофе. А затем перешли в его рабочий кабинет и беседовали уже не о Гоголе, а о хозяине дома.

 Перед отъездом я ещё побывал на обеде в гостях у Задорновых. После застолья мы снова беседовали в его кабинете. Говорил, в основном, Николай Павлович – он был неутомимым рассказчиком, хотя и шёл ему тогда 80-й год.

 Он вспоминал Комсомольск, здешний театр, где когда-то работал, рассказал о том, как собирал материалы для романа «Амур-батюшка».

 Начав с этого романа, мы посчитали с Николаем Павловичем, сколько же всего книг им написано. Их выходило шестнадцать. Вот как «систематизировал» их сам автор.

 – Написанное мною можно выстроить в несколько циклов. Вот как я их себе представляю: «Амур-батюшка» и «Золотая лихорадка» – книги о русских крестьянах; следующий цикл – книги о Невельском и «Война за океан». Затем можно назвать «японский» цикл: «Цунами», «Синода», «Хэда». Романы «Гонконг». «Владычица морей», рукопись «Ветер плодородия» и замысел романа о Владивостоке, для которого у меня пока есть только название «Богатая грива», – совсем другой исторический цикл. Кроме этих книг, я написал несколько произведений на современную тему.

 На огромном рабочем столе Задорнова лежали три толстых папки – рукопись нового его романа «Ветер плодородия».

 Я спросил писателя, как он работает над произведениями, где есть реально действовавшие исторические лица, конкретные события, факты, и куда вводятся герои, ситуации, созданные воображением автора?

 – Да, у меня эти люди как бы перемешаны, есть реальные лица и образы художественные, собирательные. Я ведь не историк, а романист, и такое сочетание персонажей закономерно, ведь кроме событий прошлого меня интересуют человеческие типы, характеры, их взаимоотношения. Например, любовь.

 Тем не менее, поскольку мои книги основаны на конкретных исторических событиях, мне приходилось много работать не только в архивах, но и в крупнейших национальных библиотеках многих стран. Я стремился побывать там, где случались эти события. Едва ли не первым советским писателем я был в Гонконге.

 Не раз ездил в Японию, Китай, долго работал в Англии.

 На мой вопрос, почему у него такое стойкое пристрастие к истории, Николай Павлович ответил:

 – Всем мною написанным я пытался восполнить нашу историческую неграмотность. Во взаимоотношениях России с восточными соседями так много наслоений, неясностей, что очень важно знать, как всё было на самом деле, как наши отношения складывались в действительности, к чему привели и приводят сейчас.

 Спрашивал Задорнова о том, как ему живётся в Риге. Он развёл руками: приходится жить, что поделаешь. О Дальнем Востоке вспоминал тепло и собирался обязательно побывать в Хабаровске».

 ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ДАЛЬНИЙ ВОСТОК

 Несколько позже, когда Латвия стала независимым государством, в Риге Задорнову пришлось туго, всё чаще он помышлял уехать отсюда. Смерть оборвала все сомнения.

 Но, похоже, что Николаю Павловичу было суждено вернуться на берега Амура. Пусть и после смерти. Сын писателя Михаил Задорнов, известный сатирик, выступил с инициативой соорудить памятник Николаю
Павловичу в Хабаровске и открыть мемориальную доску в Комсомольске. Задуманное он сделал.

 Памятник в краевом центре, который, безусловно, украшает набережную Амура, дело рук известного хабаровского скульптора Владимира Бабурова, к сожалению, уже тоже ушедшего из жизни.

 Между прочим, Владимир Филиппович был знаком и с самим Николаем Павловичем, и его сыном, известным сатириком Михаилом Задорновым.

 – В 1971 году по инициативе Всеволода Сысоева на Петровской косе на месте зимовья Невельского был установлен памятный знак, – рассказывал Владимир Бабуров. – Я тоже принимал участие в возведении монумента. Помню, на его открытии собралось много людей, среди них был Николай Задорнов с супругой.

 А уже много лет спустя Бабуров поддался уговорам Всеволода Петровича принять участие в конкурсе на памятник писателю. «Володя, – сказал скульптору Всеволод Петрович, – давай Мишу Задорнова поддержим.
Он хочет памятник отцу».

 – Претендентов было семеро, но, к моему превеликому удивлению, победил именно я, – продолжал Владимир Филиппович. – Потом надо было воплощать идею в жизнь. А на дворе 1997 год, самый, как говорится, пик развала. А вдруг бы я опростоволосился? Это был бы настоящий позор. Отлегло от сердца у меня только тогда, когда памятник открыли. Михаил Задорнов произнёс, что отец похож, и маме он понравился, и сестре.

 Не могу сказать, что я от памятника Николаю Павловичу в полном восторге. Вдохновляет то, что в столь сложное время удалось довести дело до конца. Кстати, когда устанавливали монумент, я монтажникам наказал: «В железную ногу надо вогнать швеллер». Моя задумка, чтобы памятник можно было трогать. Знаю, что и дети, и взрослые с удовольствием садятся на колени Задорнову, фотографируются. И это хорошо: памятники должны быть ближе к народу.

 Пока шла работа над памятником, Михаил Задорнов раза три приезжал в Хабаровск. Привозил фотографии отца, высказывал свои пожелания. Именно скульптор и писатель в итоге и определили место на набережной, где был установлен памятник.

 Так что Николай Задорнов по-прежнему с нами.

 Подготовил Дмитрий ИГОЛИНСКИЙ.