Семидесятые годы. Закончив девятый класс, я уже прошел по конкурсу во вторую хабаровскую школу, которая была в то время математической, но родители стали отговаривать:
- Окончишь эту школу, и что дальше? Выучишься в институте на инженера и всю жизнь будешь работать на стройке. Другое дело - профессия музыканта...
Компьютерные технологии, к сожалению, стали широко известны позже, так что контрдовода не нашлось. И я отнес документы не в математическую школу, а в училище искусств.
Раиса Митрофановна, наша математичка, очень сокрушалась. И, возможно, не без оснований. Она ведь не только умела увлечь своим предметом. Эта учительница вспоминается из детства как лучик, светлый и теплый. Теперь я поражаюсь ее увлеченности и энергичности, у нее ведь, как и у других учителей, были, наверное, какие-то свои бытовые и семейные проблемы, но мы никогда об этом не догадывались. Она заражала всех своей увлеченностью. Наверное, это и есть призвание, когда говорят: учитель от Бога - это от Бога.
И, наверное, такие учителя и могут работать сегодня в школе. По крайней мере, я не удивился, узнав, что Раиса Митрофановна Целуйко организовала педагогический лицей «Ступени». И не удивляюсь, встречая ее сейчас в городе, что она не изменилась с годами.
Михаил ЛАХМАН, администратор Хабаровской филармонии.
* * *
Наша биологичка и классный руководитель Валентина Ивановна Куртина не уставала повторять, что каждый человек должен построить дом, вырастить ребенка, посадить дерево и написать книгу. И с энтузиазмом возила нас на посадки сосновых рощ. Чтобы, стало быть, уже в младых летах мы выполнили хотя бы один пункт Программы жизни. Втыкая меж комьями земли хилые саженцы, мы, конечно, ни о чем высоком не думали, а норовили сбежать с «отработки» и залезть на огромный тополь с сорочьим гнездом. Ух, какие с него открывались дали!
Теперь тот высокий тополь затерялся средь сосен. И совсем недавно, собирая там грибы, я вспомнил Валентину Ивановну и еще одну учительницу. Светловолосая, улыбчивая и необыкновенно красивая (так мне, во всяком случае, казалось), она почти не отличалась от старшеклассниц. Встречаясь с ней в коридорах нашей Переяславской восьмилетней школы, я краснел, терял всякое соображение и хотел только одного: пусть она обратит на меня внимание. Она преподавала английский язык, который мы должны были начать изучать в пятом классе.
Никто не догадывался, с каким нетерпением я ждал своего первого урока английского языка. И вот Она вошла, и у меня в груди все оборвалось. От избытка чувств, что ли, я смахнул локтем с подоконника цветочный горшок. И был отмечен Ею: «Шагом марш за шваброй!». Чего только, помнится, я не вытворял, чтобы удостоиться Ее внимания! Например, запускал соседке по парте паука в учебник. Она открывала книгу и... раздавался оглушительный визг. Учительница выпроваживала меня за дверь. И если все другие мальчишки ей были как бы на одно лицо, то меня-то она точно знала, как звать.
А однажды, на уроке труда, ремонтируя учительский стул, я специально не закрепил его ножку. Следующий урок вела «англичанка». Я ждал того момента, когда она сядет на этот стул. И свершилось: предмет моего обожания рухнул на пол! Я первым подскочил к ней и помог встать. Слова «спасибо, как ты добр» окрылили и вознесли меня куда-то в лучезарные небеса. Даже проницательная Валентина Ивановна, так и не узнал, что стул развалился вовсе не случайно.
Кстати, Валентина Ивановна вызвала все-таки в школу мою бедную маму на предмет моего недисциплинированного поведения на уроках английского языка. Но я не мог ничего с собой поделать и по-прежнему «доставал» учительницу. И не знаю, чем бы все это закончилось, если бы в школе не появилась новая пионервожатая. И вскоре я обнаружил, что люблю уже ее. Но это, как говорится, совсем другая история.
К чему я вспомнил этот свой «роман» с учительницей? Милые наши учителя, вы подчас, наверное, и представить себе не можете, что толкает на каверзы и всевозможные безобразные поступки. И, конечно, сердитесь и огорчаетесь. А причин для огорчения особых нет, ведь это потому, что вас любят.
Самое интересное - это то, что я забыл, как звали «англичанку». Может быть, у любви вообще нет конкретного имени? Но Валентину Ивановну и ее Правила жизни помню. Кое-что я даже перевыполнил: вместо одного сына у меня их два, и деревьев посадил множество, и книга вот-вот выйдет. Осталось построить дом.
Николай СЕМЧЕНКО.
Количество показов: 764