Земля отцов наших

Тысячи домов частного сектора краевой столицы имеют пороки в правовых документах. Тут и дома, не оформленные по наследству, которые по многу лет числятся за давно умершими. И самовольные пристройки к жилому помещению, которые никто никогда не узаконивал. Дома без кадастровой документации. Полуразрушенные пожарами и стихийными бедствиями, а то и попросту заброшенные строения.
Еще хуже ситуация обстоит с оформлением земельных участков. Но вечный зов родной земли не дает спокойно спать тем, кто готов отстаивать свои права на заветный участок малой родины. За который отдавали свои жизни на фронте их отцы и деды.

Дети войны

Со своим будущим мужем Анна Фроловна (сведения о некоторых участниках судебного дела, лицах и обстоятельствах изменены в целях соблюдения кодекса профессиональной этики адвоката) познакомилась в семилетнем возрасте. Он был первым, кто подбежал к упавшему ребенку, когда на улице с ней случился голодный обморок. Она очнулась от того, что мальчик бил ладошками по ее щекам и прыскал ей в лицо водой из бутылки из-под лимонада. Ваня как-то сразу догадался, что с ней случилось.
- Голодаешь? С утра ничего не ела? Пойдем, я угощу тебя картошкой с огорода. И огурцы у нас есть, целых три грядки…
Так она впервые ступила на землю, на которой ей было суждено прожить долгую жизнь. В голодное послевоенное лихолетье, когда единственной мечтой подростков было хоть раз вволю, «от пуза» наесться хлеба, огромным подспорьем был этот земельный участок на Пятой площадке, всегда засаженный разнообразными овощами и картофелем.
Доставая из висевшей на стене дома газетницы с документами заветный клочок бумаги из горисполкома, оформленный на имя погибшего на Курской дуге Ваниного отца, мать, обращаясь к четверым своим детям и к ней, соседской девочке, не раз говорила сквозь обильно выступавшие слезы:
- Берегите эту бумагу, дети. Это - память о вашем папке. И дом этот берегите, где мы живем. Перед уходом на фронт он его построил. Можно сказать - для вас. Самому-то пожить в нем не довелось…
Все тяготы и лишения тех суровых лет семьи, потерявшие отцов на фронтах великой войны, переживали вместе. В той или иной форме каждый ребенок получал от властей постоянное подспорье, можно сказать, подкормку. От голода - не умирали. Дружно все лето махали тяпками на огороде, уничтожали сорняки, собирали на межах на щи крапиву и щавель, ссыпали в подполье выращенную картошку.
Шли годы. Анна с Иваном выросли. Их детская дружба и совместный труд на земле переродились в любовь. И однажды Анна хозяйкой переступила порог уже такого знакомого ей дома. В этом доме они прожили до 1981 года, когда вся их семья получила большую благоустроенную квартиру, как семья погибшего на фронте участника войны. Сразу после переселения в квартиру, по сложившейся тогда бог ведает кем установленной практике, их старый дом власть повелела сломать и как своеобразную дачу в городе не использовать. Глядя, как бульдозер рушит старые стены, все родственники плакали навзрыд, как по умершему, вспоминая проведенное в этих стенах такое трудное послевоенное детство…
Но приусадебный участок, окружавший разломанный фундамент снесенного дома, отбирать никто не стал, и все родня продолжала его засаживать овощами и картофелем, деля по осени на всех пахнувшие свежестью родной земли продукты их совместного труда.

«Старик сажал яблони»…

- Мне нужна ваша юридическая помощь. - Руки пожилого человека, руки труженицы, положенные на стол в адвокатском кабинете, тряслись, как в лихорадке. - Если есть хоть малейшая зацепка, помогите. Я хочу узаконить свои права на эту землю. После смерти своего Ивана я - единственная его законная наследница. Вступила в права наследования. Вот - свидетельство. Но в составе наследства нет этого земельного участка. Он ни за кем не числится. Он - ничей. Хотя мы продолжаем им по сию пору пользоваться.
- А зачем вам это, Анна Фроловна?
- Вы читали в детстве рассказ Льва Толстого про то, как старик сажал яблони? «Зачем ты сажаешь? - спросили его. - Ведь тебе не съесть с этих яблонь плода». «Я не съем, другие съедят, мне спасибо скажут», - отвечал им старик. Вот и я, как тот самый старик, хлопочу уже не для себя. Нам, детям войны, никаких льгот, привилегий или пособий по закону не положено. Хочу, чтобы наш земельный участок, на котором мы с покойным мужем проработали всю жизнь, с самого детства, достался нашим детям и внукам. Перешел после моей смерти, которая, конечно, уже не за горами, к ним по наследству. Остался им, как память об их погибшем на фронте деде и прадеде. Ведь на документе горисполкома о предоставлении земельного участка отцу моего Ивана стоит, обратите внимание, сорок первый год. Вдумайтесь - сорок первый… Человек получал от властей землю для своей семьи. Хотел жить на этой земле, растить детей. Успел построить дом. А тут - война! Выступление Молотова по радио… В сорок втором - повестка, призыв. И - гибель в бою. Только под Прохоровкой на Курской дуге за шестнадцать часов боя погибло десять тысяч наших бойцов. Десять тысяч!.. Целая дивизия… Так неужели семья не имеет права сохранить за собой полученный таким героем этот земельный участок?
И мы начали свою битву за землю. Битву уже юридическую.

Вечный зов родной земли

Тысячи домов частного сектора краевой столицы имеют пороки в правовых документах. Тут и дома, не оформленные по наследству, которые по многу лет числятся за давно умершими. И самовольные пристройки к жилому помещению, которые никто никогда не узаконивал. Дома без кадастровой документации. Полуразрушенные пожарами и стихийными бедствиями, а то и попросту заброшенные строения. Еще хуже ситуация обстоит с оформлением земельных участков. Между тем сегодня именно земля становится тем главным фактором, который сказывается на цене домовладения. Состоятельным людям сейчас все чаще нужны не покосившиеся деревянные халупы частного сектора, а земли под строительство современных коттеджей.
Законодательство о земле тоже не стоит на месте. Если до недавнего времени основой возникновения прав на приусадебный участок был дом, иной объект недвижимости, то теперь определяющим, главным является наличие прав на саму землю. Чья земля - тому и принадлежат права на объекты недвижимости на ней. Право на землю стало первичным по сравнению с правами на недвижимость.
Отсюда так важно доказать, что земельным участком в городе ты владеешь на законных основаниях. Не захватил самовольно этот участок или его часть, а получил через решение компетентной, уполномоченной на то власти.
Но как быть в том случае, когда участок предоставлялся не тебе, а, как в нашем случае, твоему отцу? Или, иными словами, имел ли право Иван, муж Анны Фроловны, умерший в две тысячи четырнадцатом, при жизни закрепить за собой полученную его погибшим на фронте отцом от советской власти землю? Ведь участок на улице имени Гастелло, летчика, одного из самых первых героев той войны, никогда не был приватизирован. Не переходил в частную собственность и потом - по наследству. Он так до сих пор и числится по архивам за тем, кто его когда-то получил. За бойцом, погибшим в далеком сорок третьем в десятках тысяч верст от родного порога.
Незадолго до смерти Иван пытался узаконить за собой эту многострадальную землю. Обивал пороги мэрии. Да получил от чиновников строгий отказ. Дом, дескать, разрушен. А права на землю производны от прав на дом. И сохраняются при разрушении дома только в течение трех лет. Так что выставляйся, дед, с этим самым своим участком на аукцион. Может, и победишь по итогам его проведения. Да, только, где уж деду было одерживать победы на аукционах? Не с их пенсиями такие денежные вершины брать… Иначе, как форменным издевательством над памятью павших отцов такие ответы и назвать-то нельзя.
Так и умер человек в расстройстве от бездушных отказов.
Впрочем, до недавнего времени все подобные ответы мэрии были формально верными. Но с прошлого года судебная практика Верховного суда страны буквально перевернулась. Высшая инстанция, верховная судебная власть официально, на примере одного из судебных дел, дошедших до этих самых верхов, разъяснила судам низших звеньев, что право на оформление в собственность ранее полученного от властей земельного участка, возникшее с принятием нового Земельного кодекса, никаким сроком не ограничивается. И может передаваться наследникам.
А для нас это означало, что при своей жизни Иван мог переоформить участок отца на свое имя. Причем сразу - в собственность. И отказ мэрии был по его обращениям незаконным. И раз мог он, то может теперь и его официальная наследница - жена Анна Фроловна. Потому что по закону считается, что человек, унаследовавший часть наследства, наследует все. Единым целым.
Оставалось только выиграть суд.

По закону и совести

Сложностей в нашем запущенном земельном вопросе хватало с избытком. Детям войны так и не удалось сохранить в целости ту самую заветную бумагу из вышитой цветными нитками газетницы, которую их просила сохранить мать Ивана. Сказались годы хранения и переезды на новое место жительства.
Запрос в Государственный архив края принес неожиданный результат. Сам документ сорок первого года о выделении земельного участка не сохранился. Но в архиве осталось приложение к этому решению: план земельного участка, заверенный тремя должностными лицами тех лет, с указанием - кому выделялся земельный участок. Этого уже было достаточно, чтобы судебным актом удостоверить факт законного землепользования.
Была и такая трудность: на плане имелось указание о том, что участок был предоставлен в арендное пользование на 33 года. Что это за вид пользования? В Советском Союзе земля гражданам в аренду не давалась, т. к. считалось, что вся земля является в стране государственной. Да и 33 года давно прошли.
В своей правовой позиции мы исходили из того, что раз земельный участок у граждан никто не изъял, значит, он остался в их официальном владении. Это подтверждалось и ежегодно составляемыми администрацией городского района актами о фактическом землепользовании, которые являлись основанием для начисления платы за землю.
Несмотря на достаточно аргументированные возражения, представителя мэрии в процессе, судья Индустриального районного суда краевого центра З. Н. Полещук согласилась с нашими аргументами, подкрепленными практикой Верховного суда. И иск постановила удовлетворить.
Глубоко символичным показалось мне то, что в апелляционной инстанции краевого суда это решение было утверждено двадцать второго июня, в День всенародной памяти и скорби.
Сражаясь и погибая на Курской дуге, отец Ивана умирал не только за Родину, но и за свою, хабаровскую землю. За тот малый клочок с построенным на нем домом, который теперь может перейти на законных основаниях в собственность к его внукам и правнукам. В вечное пользование. Вечная память.

Михаил СЛЕПЦОВ, адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро «Слепцов и партнеры», кандидат юридических наук, заслуженный юрист Российской Федерации.