Это надо перетерпеть...

Я-то вообще считаю, что футбол - это всемирная религия, объединяющая миллионы людей во всех странах мира в едином порыве. Мир в буквальном смысле «болеет» и превращается в единого фаната. О таком никакой Ватикан и мечтать не может.

Когда Сенегал выиграл у французов, мне, практически рыдая, позвонил знакомый француз из Лондона: «Мне даже не с кем поделиться в этой трепаной Англии своим горем. Хочется говорить по-французски. И ты меня поймешь. Ты понимаешь, что произошло?». Я не понимала, но разделяла. Интонационно нужно было соответствовать. Человек должен был излить свое горе. Накал страстей в трубке соответствовал трагедии при потере близкого. Французская стюардесса - я сидела в самолете, уже выруливающем на взлетную полосу, - смотрела на меня укоризненно и ждала, когда я наконец выключу запрещенный мобильный. В самолете я была первой, кто узнал о случившемся несчастье. Я максимально тактично закруглила разговор, осушив хотя бы частично слезы собеседника, выключила телефон и в качестве извинения сказала стюардессе: «Французы проиграли Сенегалу». Этого говорить не стоило. Салон взвыл, как раненое стадо. Стюардесса от неожиданности села на ручку ближайшего кресла и произнесла только одно слово: «Капитан...». Я поняла, что капитан это известие может не пережить, причем вместе со всеми нами.

Благодаря тому, что весь мир играет сейчас в Японии и Корее в футбол, я возобновила отношения с, казалось бы, навсегда выпавшими из моей жизни людьми, разбросанными по всем континентам. Все вдруг стали звонить. Эта религия дает какие-то не ведомые мне стимулы к общению, желанию разделить радость или, прямо наоборот, беду буквально со всеми, чей телефонный номер записан в твоей (то есть в их, фанатов) книжке. Причем радость или беда бывают разнообразнее футбола, но все же непосредственно с ним связанные. Например, моя подруга, у которой ресторан, позвонила чуть не плача: «Ну прямо впору закрываться!» - «Почему?» - «Футбол!» - «Ну?» - «Сказать тебе, сколько у меня сегодня было людей на обед? Трое! Потому что днем была трансляция матча. Только не спрашивай, кто с кем играл и какой счет! Я это ненавижу!» - «Все равно не поняла...» - «А что тут понимать? Все притащили в офисы телевизоры, накупили бутербродов с пивом и сидят смотрят. Все рестораны пустые». «Кроме тех, где есть телевизоры», - сказала я подруге, тут же разделив с футболом ее накопившееся раздражение. Одной мысли о том, что у нее перед глазами будут бегать футболисты, а за столиками скакать и орать болельщики, было достаточно, чтобы она отказалась от своего, в общем, процветающего бизнеса. А напрасно. Иногда так бывает, что один раз пересилишь себя, посмотришь, а потом глядишь - и втянешься. А бывает, что и болельщицей становишься. А если решиться пересилить себя и пойти на стадион, то втягиваешься по полной программе, вскакиваешь и орешь, охваченная общем порывом. Даже с риском для жизни.

Я, например, имеющая одинаковое отношение к Армении и Грузии, пошла как-то на матч «Арарата» и тбилисского «Динамо». Это было в глубокой молодости. И я хлопала и кричала как-то сразу за обе команды, когда мне нравилось, что они делают на поле. Сидевший за моей спиной грузин в конце концов не выдержал и проорал мне в ухо: «Слушай, ты с кем?». Я проорала в ответ, что с папой. «Нэт. Там ты с кем?» - он махнул рукой в сторону поля. Я задумалась. «Выйди, подумай и вернись». - «А если не выйду?» - «Убью!» - коротко и как-то надежно прохрипел грузин.

Я вообще считаю, что женщины не безнадежны как перспективные болельщицы. Более того, скорее всего это сумасшествие охватит значительное их количество. Я сужу по моде. «Унисекс» становится все более популярным. Игры тоже из разряда мужских переходят в разряд «унисекс». По разным причинам. Кто-то так укрепляет семью, кто-то открывает в себе скрытый азарт, кто-то назло мужчинам: «Чем мы хуже?», - а кто-то искренне принимает эту религию. Вот я, например, могу бесконечно смотреть баскетбол. А все потому, что пообещала ребенку, что схожу в Америке на игру «Чикаго Буллз», и не смогла соврать. Пошла. И подсела на это дело по полной программе. В середине игры заметила, что я даже не кричу и не прыгаю, а просто, открыв рот как завороженная, наблюдаю за этим странным балетом с мячом. Определение принадлежит тоже моему ребенку. Или он его где-то услышал.

Но признаю: если человек не может преодолеть свою антипатию к религии-футболу, то ему сейчас приходится туго. Вот, например, каково сейчас моему совершенно нефутбольному коллеге Саше Кабакову, который сидит в издательском доме бок о бок с отделом спорта? Даже представить себе не могу, как он работает. Я уж не говорю о душевном состоянии. Хочется позвонить, выразить соболезнование и сказать: «Саня, все кончается. Это просто надо перетерпеть». Но если он посмотрит на меня своими печальными глазами и скажет: «Деточка, это жизнь кончается, а футбол вечен», то возразить мне будет нечего.

Н. Геворкян. («Газета.Ru»).