Крылатая наша гвардия

Это мое письмо посвящается присвоению Хабаровску звания «Город воинской славы».

Летом 1942 года войска германского вермахта и румынская армия начали наступление в направлении Сталинграда. Враг рвался к Волге остервенело, яростно. Наши войска отходили на восток под ударами превосходящих сил противника. Нарком обороны СССР издал приказ № 227, в котором говорилось: «Дальнейшее отступление смерти подобно... Ни шагу назад!». Но одними приказами отступление не остановить. Нужны были свежие резервы. Это была так называемая «сталинская крылатая гвардия».

На момент начала Великой Оте­чественной войны в СССР было десять воздушно-десантных корпусов (ВДК) и одна отдельная воздушно-десантная бригада (ВДБ), которая дислоцировалась на Большом аэро­дроме в Хабаровске. Мне довелось воевать в составе 13-ой ВДБ шестого ВДК.

Чтобы читателю было понятно, как я попал в воздушно-десантные войска, надо вернуться к 27 июня 1941 года, когда меня призвали на службу в Вооруженные силы. В горвоенкомате меня определили служить на флоте, и до 9 ноября я был краснофлотцем дивизиона торпедных катеров Тихоокеанского флота в Советской Гавани, где прошел курс молодого краснофлотца, принял присягу и был направлен на фронт.

19 декабря 1941 года наш эшелон прибыл на станцию Люберцы, а затем пешим ходом в поселок Малаховку, где находился штаб 13-ой бригады 6-го ВДК. В октябре корпус защищал Москву, держал оборону под Наро-Фоминском, и за геройство был удостоен звания «Гвардейский». В этих боях он понес большие потери и в ноябре был отведен на отдых, во время которого получил пополнение. Наша маршевая рота также была среди новых сил. Я оказался во втором батальоне гвардейцев. Учился десантироваться, участвовал в боевых операциях в районе Клязьмы и Клина, окончил курсы младших командиров.

В начале августа 1942 года закончилось преобразование нашего корпуса в 40-ю гвардейскую дивизию, которая 9 августа прибыла на Донской фронт, где вошла в состав 1-ой гвардейской армии под командованием генерал-лейтенанта Москаленко, которого вскоре сменил генерал-лейтенант Голиков. Нашей дивизии приказали занять оборону на правом берегу Дона в районе хуторов Дубовый, Хохлатка, Камышинка.

Именно под Камышинкой у переправы произошел мой первый бой за Сталинград. Это было утром 15 августа... Я был командиром отделения разведки 1-го батальона 119-го стрелкового полка. Мое отделение фактически выполняло роль боевого охранения, двигаясь впереди батальона на 300-350 метров. Мы уже достигли моста, когда услышали звуки мотоциклетных моторов. Залегли в тридцати метрах от переправы. Сидевшие за пулеметами солдаты, сидевшие на трех мотоциклах с колясками нас еще не видели. Мы первые открыли огонь. Один из мотоциклов встал, второй занесло поперек моста, и его пулеметчики начали бешеную стрельбу. Третий мотоцикл разверулся и уехал. Мы, пригнувшись, подбежали ближе, бросили три гранаты, и огонь со стороны немцев прекратился. Бойцы моего отделения поднялись и побежали вперед. Преодолев мост, мы снова залегли. Минут через пять показались два немецких танка и машины с пехотой. Но по мосту уже бежали солдаты нашего батальона, а с левого берега открыли огонь 45-мм противотанковые и батарея 76-мм полковых пушек. Под их прикрытием переправился весь наш полк.

К вечеру дивизия заняла десятикилометровый плацдарм, который затем расширили до 30 км вдоль линии фронта и 20 км в глубину. В том первом бою мое разведотделение потеряло двоих убитыми, трое были ранены. Меня наградили медалью «За отвагу».

Первые дни боев за Сталинград были нелегкими: сплошной траншейной линии не было, бывшие десантники оборонялись в отдельных окопах, держались стойко. Мы научились жечь танки, а главное - не бояться. Даже переходили в контратаки. Бои не прекращались ни днем, ни ночью. Над нами постоянно висели немецкие самолеты и бомбили, бомбили... Много славных ребят осталось на той земле вблизи «Тихого Дона», но врагов полегло в три раза больше: наступление противника в нашем районе было остановлено, гитлеровцы захлебнулись в собственной крови! На нашем участке немцы были вынуждены перейти к обороне.

Мы дрались не на жизнь, а на смерть. В конце августа батальон получил приказ штурмом овладеть безымянной высотой, которая господствовала над окружающей местностью, и с нее хорошо просматривались наши позиции. Немцы подтянули сюда много минометов и пехоты. Батальоном командовал капитан Александр Кузнецов. Рота, которой я был придан, наступала на левом фланге. Мы оказались в каком-то овраге и по нему зашли в тыл оборонявшимся на высоте немцам. К нам в роту добрался связной комбата. Узнав, что другие роты батальона залегли под шквальным огнем, командир роты старший лейтенант В. Данилин приказал ударить по врагу с тыла. Решение оказалось правильным:

немцы все внимание сосредоточили на отражении атаки с фронта, и когда мы ударили с тыла, у них началась паника. Роты, что атаковали «в лоб», ворвались в траншеи. Высоту взяли, а держать ее было не легче. В одной из контратак погиб капитан гвардии Александр Кузнецов...

С этого плацдарма 19 ноября 1942 года мы ринулись в решительное наступление, которое, как известно, закончилось разгромом немецких и румынских войск под Сталинградом. В следующем письме я постараюсь написать, как трудно далась та победа.

А. Константинов, профессор, доктор медицинских наук, инвалид Великой Отечественной войны.