Никто не забыт? Ничто не забыто?

Станислав Сливко, кандидат исторических наук, доцент Высшей школы педагогики и истории ТОГУ, руководитель Центра изучения событий Второй мировой войны и противодействия фальсификации истории (ТОГУ):

- 27 января вся наша страна широко отметила 80-летие полного снятия блокады Ленинграда. Состоялась акция «Блокадный хлеб», в школах прошли классные часы, в библиотеках – тематические выставки…
О юбилейной дате говорили много, но … 

О подвиге и трагедии Ленинграда и ленинградцев мы слышим четыре раза в году: на День Победы, 18 и 27 января (в годовщины частичного и полного снятия блокады), 8 сентября (в день памяти жертв блокады). В странах ближнего зарубежья зачастую не происходит и этого, не говоря уже о дальнем…

Для большинства современных детей снятие блокады Ленинграда – примерно как битва на Чудском озере или Бородинское сражение. Важное и значимое историческое событие, но… не более того.

Это, думаю, объяснимо: сегодняшние школьники, за очень редким исключением, не знают близко никого из фронтовиков, тружеников тыла или детей войны. История не смотрела на них глазами людей военного поколения.

Моя бабушка Валентина Степановна Стрельцова вспоминала блокаду не четыре раза в году. Это была незаживающая раны от утраты отца и старшей сестры, защищавших Ленинград. Я видел её слёзы, слышал рассказы о голодном военном детстве под бомбами, каждый день наблюдал бережное отношение к еде и особенно к хлебу, был свидетелем её отзывчивости к бедам и нуждам даже посторонних людей…

Так память о блокаде вошла и в мою жизнь – через чувства родного и любимого человека, пережившего войну. Для детей XXI века этот путь уже практически закрыт. Время неумолимо и бросает нам вызов, превращая восклицательные знаки в строчках «Никто не забыт! Ничто не забыто!» в знаки горьких вопросов.

Память о Ленинграде и ленинградцах в дни блокады должна жить не по памятным датам, а всегда. Поскольку их подвиг – это не просто символ стойкости советского народа, но и победа человечности над бесчеловечностью в самом широком, философском смысле. В том смысле, в котором жизнь постоянно проверяет нас на прочность, даже, казалось бы, в мелочах.

Во время декабрьских морозов, когда усилились перебои в работе общественного транспорта, я увидел объявление на двери продуктового киоска, что расположен у автобусной остановки «Швейная фабрика»: «В магазине не греться! Где греться – не знаем!»

От этих слов стало ещё холоднее… Знает ли о блокаде тот, кто вывесил объявление на двери? А если и знает, то живёт ли эта память о высшем проявлении человечности в его душе?

Однако в те же дни, изрядно окоченев на остановке «Совкино», я стал свидетелем согревшей меня сцены. Дверь кинотеатра распахнулась, и вышедшая на улицу его сотрудница громко обратилась к ждущим автобуса пассажирам: «Люди добрые, не мёрзните, заходите к нам греться!» Подумал: именно так поступили бы жители блокадного Ленинграда, прекрасно знавшие цену человеческому теплу и взаимопомощи.

Некоторые родители и даже учителя иногда высказывают примерно такую мысль: «Зачем мучить детей рассказами об ужасах блокады? Они её не застали – и это счастье! Дескать, помнить об этом надо, но не напоминать же при любом удобном случае…»

Но память о блокаде – это не память об ужасах. Это память о людях, которые на протяжении 872 дней преодолевали нечеловеческие тяготы и победили, проявив свои лучшие качества с фашизмом. Чем больше дети узнают об этом, чем глубже пропустят через своё сознание и чувства, тем больше у них шансов воспитать и сохранить в себе то, что отличает настоящего человека от нелюдей. Готовых рецептов здесь нет, и вряд ли они возможны, ведь слишком тонкая «материя» находится в наших руках.

Ясно одно: доверительный диалог должен проходить не только через уроки и школьную жизнь, но и через весь путь социализации начинающего свою жизнь человека. Не только от разума к разуму, но и от сердца к сердцу.