"Покуда памятна война, этот долг за нами всегда"

- Вообще-то я сильная, - говорит Ирина Васильевна Калужская и плачет. Плачет ветеран. Плачет победитель в той войне, которая, похоже, для неё все еще не завершена...

И тут случилась война

На старом комоде с мережкой поверху стоит фотография молодой красивой женщины. Ну прямо артистка. Ирина Васильевна и мечтала о сцене. Родители у нее умерли рано, двенадцатилетнюю Ирину и пятеро ее сестер и братьев отдали в детдом. Она, детдомовка, ходила в театральную студию. Их учили танцевать и петь и даже занимали в массовках на настоящих спектаклях. Лежа на скрипучей железной кровати, она закрывала глаза и видела себя в главной роли, и платье у нее красивое, до пят. Но тут случилась война. Ее сверстники уходили на фронт. Ирина тоже хотела совершить что-нибудь такое, чтобы о ней все узнали. Она приписала себе три года и после недолгих курсов стала военным шофером.

В 1942 году попала в партизанский отряд. Провоевала она один год и двадцать восемь дней. Жили в землянках, костры, на которых готовили еду, укрывали шалашами, чтобы по дыму немцы не обнаружили отряд. Летом приходилось спать на деревьях. Ели грибы, ягоды и то, что удавалось раздобыть в деревнях на огородах. Иногда с самолетов им сбрасывали сухари и тушенку.

Ирина ходила в разведку. Однажды ее нарядили в кофту, повязали на деревенский манер платок и босую отправили в соседнее село узнать, сколько эшелонов немцев и когда пройдут по железной дороге, чтобы взорвать мост и тем самым помешать этим планам. Девочка не привлекла внимания немцев. В лес она вернулась с ценной информацией. Командир их роты Шорин, выслушав ее доклад и понимая, как рисковала эта девчушка, не сдержался. Он снял с собственной гимнастерки медаль «За отвагу» и прикрепил Ирине. Так она и запомнила этот момент. Стоит она в потертой шерстяной кофте, которую оттягивает медаль, ценившаяся на войне наравне с орденом.

Демобилизовалась Калужская в мае 1945 года. Ее парень Алеша Васильев, с которым они ходили в театральную студию, оставался еще в Германии. И Ирина, которой возвращаться было некуда, поехала к нему через всю войну. Но встрече той не суждено было сбыться. В Берлине все еще шли уличные бои. Девушка, которая ехала в открытой машине, очевидно, попала на прицел немецкому снайперу.

Солнце, воздух и ... вода

Правда, он промахнулся. Ирину ранило в голову. Потом был госпиталь. А позднее - Сочи, правительственные дачи. Она лечилась в Мацесте и работала водителем на довоенном «газике». Скоро Ирина узнала, что одна из дач принадлежит самому Сталину. Еще одну резиденцию Иосифу Виссарионовичу стали устраивать в Афоне, рядом с бывшим монастырем. Вдоль дорожек, по которым прогуливался вождь, росли кипарисы. А он хотел видеть еще и мандарины. Рабочие выкапывали в совхозе деревья с плодами и возили в усадьбу. В один прекрасный день взору вождя предстал настоящий сад. Сталин ежедневно совершал свой моцион, обслуга видела его издалека. Заметив любопытные взгляды работавших в саду людей, он непременно махал рукой. Ирина Васильевна говорит, что рассмотреть его не могла, их разделяло достаточное расстояние, но запомнила, что лицом он был черен.

Видела она и отдыхающих Молотова, Ворошилова, Кагановича, Берию в неизменном пальто и шляпе. Незадолго до их появления обнаруживалась охрана, которая следила, чтобы народ не тревожил своих руководителей и не приближался к ним, оставаясь на почтительном расстоянии. Поэтому наблюдать их приходилось преимущественно из-за кустов. Помнит Ирина Васильевна день, когда сообщили, что Берия - враг народа. Грузины собирались толпами, кричали и бросали в русских камни: их соотечественник не мог быть плохим человеком.

Воздух и море сделали свое дело, Ирина Васильевна стала поправляться. И хотя она еще хромала (из-за контузии у нее болела нога), в это время в нее влюбился офицер. Они поженились. Жили в бараках, комнаты в которых разделялись перегородками из простыней. Когда Сталин умер, их всех в несколько дней словно смели, отправив на целину. Муж уехал, а Ирина Васильевна осталась, у нее только что родилась дочь. Через год она последовала за ним до станции Табуны, недалеко от Семипалатинска. С мужем ей повезло, он обеспечивал семью, а потому Ирина Васильевна занималась детьми. И работала на подхвате. Она была молода, хороша собой, мысль о том, что она когда-нибудь состарится и ей придется с трудовой книжкой в руках доказывать, что она не бездельница, ей и в голову не приходила. Да и трудовых книжек, говорит, у них на целине не выдавали.

Так случилось, что она трижды выходила замуж за таких же, как она, фронтовиков и трижды хоронила своих мужей. Пережила она и дочь, которая умерла (ей не было и сорока лет), и двух сыновей. Ирина Васильевна винит во всем Семипалатинск, рядом с которым они жили. Еще и в озере купались, к которому, как потом выяснилось, лучше бы и близко не подходить...

И снова трудные времена

К концу жизни она осталась одна с пенсией, на которую ни жить, ни лечиться нельзя. Стажа набралось всего 37 лет, да и работала она из-за ранения на должностях, где платили копейки. Четыре года добивалась квартиры. Свою они с мужем официально сдали в Спасске-Дальнем, о чем есть документ. А вот получить угол в Хабаровске оказалось непросто. Долгое время Ирина Васильевна снимала комнату, пока не дали ей квартиру в доме ветеранов на улице Покуса.

Будучи молодой, Ирина Васильевна ничего у государства не просила, понимая, что ему трудно. С детства привыкла рассчитывать только на свои силы. И о заслугах перед Отечеством лишний раз не говорила. А если приходилось, все удивлялись: «Вы были на фронте?». Но, состарившись, участники войны полагают, что теперь-то государство, которому они отдали молодость, должно о них позаботиться. А у нас по-прежнему в стране трудные времена, и кто б сказал, когда они станут легкими.

Ирина Васильевна со свойственной ей деликатностью спрашивала, нельзя ли обследовать ее и перевести со второй группы инвалидности на первую. Ей ответили, что изменить группу инвалидности Калужской не могут. Объективные показатели не позволяют. Вот исполнится ей 80 лет, станут ей приплачивать за возраст сумму, равную той, как если бы она была инвалидом первой группы. Вроде недолго осталось ждать, год какой-то. Но это у нас все еще впереди. Поживем, потерпим, а у стариков времени не осталось. Они нуждаются сейчас.

Накануне моего приезда Ирине Васильевне было так плохо с сердцем, что вызвали неотложку. «Думала, не выкарабкаюсь», - признается она. Разложила листочки бумаги на видном месте, на которых расписала, что кому из вещей отдать в случае чего. Хотя, Господи, какое там богатство?! Старый шифоньер, диван, из новых вещей только телевизор, так его в доме ветеранов дали. Выходит, из ценностей одна медаль и остается. «Если бы живы были наши командиры, мы бы рассказали, как не похожа наша жизнь победителей на ту, которую они нам обещали», - написала в редакцию Калужская. А при встрече сказала, что война для нее не закончилась. Ибо нет в душе согласия с миром.

Старики обидчивы, как дети. Кому-то из участников войны дали машину, а ей, военному шоферу, нет. Говорят, не положено. По показаниям здоровья. На этот счет очень строгие инструкции, в них даже градус движения сустава предусмотрен. Не дотянул одной позиции, придется ходить пешком. А что ноги не ходят, так это исключительно личные ощущения больного. Приехали к ней на дом специалисты бюро медико-социальной экспертизы. Она лежит в свеженьком халате, с прической - Ирина Васильевна привыкла за собой следить. «Вы что, больная?» - удивленно спрашивают врачи. Она от обиды расплакалась. И уже не стала говорить хирургу про бедро, которое с войны болит, а теперь уже так, что она и ходит-то с трудом. Ну а если старушка хоть и с палочкой, но передвигается по квартире и еще волосы завивает, стало быть, разъезжать по поликлиникам на машине ей еще рано. Не та степень тяжести болезни. Вот если она сляжет, тогда станут рассматривать такую возможность. Интересно, зачем ей тогда машина? В жизни все должно приходить вовремя.

И светлое будущее?

Очередной круглый юбилей Победы еще не скоро, но есть уже постановление губернатора с многостраничным приложением, где расписано, что предстоит сделать. В нем и про жилье для ветеранов говорится (целый дом в центре Хабаровска будет сдан), и про телефоны для участников Великой Отечественной войны (предполагается, что их установят всем в течение 2003-2004 годов). Есть пожелания главам районов и городов помочь старикам в ремонте жилья, обеспечить холодной водой тех участников и ветеранов войны, которые остались доживать свой век в частных домах. И даже праздничные мероприятия, вплоть до салюта и концертов, уже оговорены.

Впрочем, на душе пока не празднично. Как сказал председатель краевого совета ветеранов войны и труда Михаил Житников, в нашем крае 9700 участников войны и тружеников тыла. В чем более всего они нуждаются? В улучшении жилищных условий. Более двух тысяч человек стоят во всякого рода очередях в надежде получить квартиру и хоть на старости лет почувствовать, что такое городской комфорт. Да, в Хабаровском крае, как нигде в России, человеческое отношение к старикам. Построено восемь социальных домов, где пожилые люди находятся под полным патронажем медиков и социальных работников. Факт удивительный, особенно во времена, когда прагматизм стал официальной политикой и определяет даже личные отношения.

А как дела с телефоном? На очереди к началу 2003 года было около трех тысяч человек. Но тут произошли заметные подвижки: 862 ветерана стали, к их большой радости, абонентами. Говорят, некоторым из них ко Дню Победы вручили даже сотовые телефоны - там, где сложно провести телефонную линию. Спасибо, конечно. Но как бы найти бюджетные деньги, подвигнуть к благородному порыву частные клиники, дабы помочь пожилым людям и с протезированием зубов? Нуждающихся, по словам М. Житникова, - около семи тысяч человек.

Надо ли повторять, что участников и ветеранов войны остается все меньше? Нам бы дойти до каждого с его личной бедой, проблемой, чтобы старики больше не воевали в поликлиниках, аптеках, ЖЭКах и кабинетах чиновников. Сделать все возможное и чуть-чуть больше. Как когда-то смогли они.

Елена Ищенко.