«Скандалист» Ю.Ю.

В одном из московских журналов прочел репортаж с «Елисейских полей» - три странички с двумя фотоиллюстрациями. Это был даже не репортаж, а беседа с парижанином Ю.Ю., человеком, которого многие знали (и помнят сегодня) в Хабаровске. И у нас с ним были две или три встречи в редакции, куда Ю.Ю. приносил свои стихи. Как же он оказался в Париже, почему у него берут интервью, и кем стал сегодня Юрий Юрченко? Судьба или что-то иное так перевернуло его жизнь?

Поскольку я знал этого человека, захотелось восстановить ту давнюю «картинку», когда он появился в Хабаровске и начал работать в одном из наших театров. Было это примерно лет двадцать назад. Оказалось, это не так просто - его если и не забыли, то помнят как-то не очень четко: да, работал такой, стихи вроде писал, но ничем особенным не отличался. В смысле, ничего великого не совершил ни на сцене, ни на поэтическом поприще. В двух театрах, где работал Ю.Ю., сохранились казенные записи: принят на работу - уволен. Да перечень спектаклей, в которых играл роли актер-поэт. В хабаровскую драму он пришел в декабре 1981 г., а в сентябре 1982 г. уже был уволен. Пришел сюда не без помощи бывшего главного режиссера ТЮЗа Станислава Таюшева, который и брал его на работу. Но Таюшев перешел в драму, вскоре вместе со своей женой-актрисой Волжиной в драме оказался и Ю.Ю. Актер этого театра Сергей Лычев припоминает:

- Перетащил его к нам, конечно, Стас Таюшев. Что-то интересное, запоминающееся, на мой взгляд, Юра в театре не сыграл. Слышал, что он сочиняет то ли стихи, то ли пьесы. Человек был общительный, стремился в лидеры.

Между тем Юрченко был занят не менее, чем в пяти спектаклях драмы: «Игра воображения», «Да здравствует королева, виват!», «Кот в сапогах», «Доктор Штокман» и «Мельница счастья».

Татьяна Копытина, заведовавшая тогда труппой театра, рассказала мне больше:

- Кажется, в 1977 году нас, хабаровских студентов, отправили на Шикотан, на сайровую путину. Трудилась укладчицей, заливщицей, ну, вы знаете эти консервы. На этом острове было два поселка, где и занимались переработкой рыбы, заготовкой икры люди вербованные. И студенты. Тут впервые я и увидела Юру. Он как-то неожиданно появился в нашем отряде - как оказался на Шикотане, не знаю. Просто это было в его характере бродяги-романтика. Кажется, прибыл из Владивостока. Парень мне показался авантюрный, охотно участвовал в компаниях. Уже работая в театре драмы, он учился и сдавал экзамены на очном отделении в институте в Тбилиси то ли на актерском, то ли на литфаке. Летал туда на самолетах, в основном «зайцем». Юра казался немного странным, как бы не от мира сего, какой-то у него взгляд, будто бы всматривающийся в себя. Говорил часто непонятные, невразумительные вещи, не заботясь о том, чтобы его поняли. Но очень был начитан. Среднего роста, худощавый, хипующий мальчик, в общем-то. Помню, он пел под гитару, читал стихи. Эта странность вынудила меня как-то брякнуть ему: ты, мол, все время как бы под кайфом. На что он ответил: спиртного вообще не пью, в детстве насмотрелся. Что-то у него было там драматичное. Любил очень сладкое, за что получил от нас кличку «сироп». По-моему, он провел с нами всю путину и вместе с нами возвращался.

Потом я увидела его в ТЮЗе, у Таюшева. Странный был это актер - своим видом, поведением как бы отторгал от себя, ничего героического, романтического на сцене даже не угадывалось. И когда выходил на сцену, то нередко встречал зрительское неприятие. Позже он признавался: когда чувствую это неприятие, во мне рождается азарт, желание переломить ситуацию и заставить зрителей себя полюбить. И ему это удавалось. Такой вот своеобразный авантюризм...

Почему он оказался у Таюшева? Этот режиссер любил молодых артистов, людей нестандартных. Они друг другу подошли, режиссер взял его в ТЮЗ. Там он познакомился с актрисой Волжиной, поженились. В таюшевской «Чайке» на сцене театра драмы эта пара играла Заречную и Треплева...

Мы были на гастролях, кажется, в Ставрополе. Юрченко подошел ко мне: «Таня, мне надо лететь в Тбилиси, экзамен сдавать, отпусти». Я ему говорю: «У тебя скоро «Чайка», смотри, не подведи». Отпустили мы его. Подходит день «Чайки», Юрченко нет, остается час до начала спектакля, я в панике, надо идти признаваться к директору. Знаю, что после такого меня уволят, выгонят с треском. Но не решаюсь. А Юра появился за полчаса до спектакля. Он так жил, на грани какой-то непредсказуемости, какой-то он человек мира, этот Юра. С Волжиной они то расходились, то сходились, но все же расстались...

Стихи, которые Юрченко читал девушкам на Шикотане, Татьяне Копытиной, конечно, не запомнились. Но в театре она с ними вновь встретилась. Юрченко как-то попросил ее напечатать их на машинке. Привычка делать копии пригодилась - в ее архиве сохранилось около десяти стихов Юрченко восьмидесятых годов.

В рассказе Копытиной, мне кажется, можно обнаружить предпосылки к тем событиям, которые происходили в его московской, а затем и зарубежной жизни.

Полагаю, что со стопкой стихов, отпечатанных Копытиной, Юрченко и приходил к нам в редакцию. В первый раз он зашел с женой, актрисой Волжиной. Я отобрал из его обильной стопки не более пяти, пообещав попытаться что-нибудь опубликовать. По тем временам сделать это было не так просто. Стихи Юрченко выражали мир одинокого человека, грустный, обостренный, лишенный так почитаемого тогда пафоса, утверждения идеалов. Их камерность, обнаженность переживаний не была предназначена для публичного излияния, но молодому поэту газетная трибуна казалась желанной и истинной. Он надеялся на признание.

В газете тогда охотнее печатались совсем другие стихи - о природе, лирические, гражданственные, куда-то кого-то зовущие. Невозможно было даже надеяться, что «Разговор с А. Вознесенским» Юрченко, начинавшийся со строк «Ах, пьяная морда Андрейка, Андрюша... Зачем миллиардам калечите души?!», мог быть напечатан. Или та же его «Песня про шарик»: «Утром я, зубами клацая, выхожу на демонстрацию. Стынут капельки в носу, чей-то я портрет несу. Впереди старушка шпарит, мужик держится за шарик. А какой-то шустрый парень у меня в кармане шарит». Такой вот взгляд на праздничную демонстрацию трудового народа. Совсем не для партийной газеты...

Я долго не мог вставить в стихотворную подборку газеты принесенное Юрченко. Помнится, он, как и другие авторы, напоминал мне о себе телефонными звонками, спрашивал, а затем пришел сам с новыми стихами. Все же пара его стихов в газете появилась. Но их автор уже собирался покидать Хабаровск.

Что же было после, как складывалась его судьба дальше? Конечно же, Ю.Ю. очертя голову ринулся в столицу, чтобы начать завоевывать мир. Через поэзию и драматургию. Он завел массу знакомств, обивал пороги редакций, издательств. Ему помогали люди известные, видя в нем талант. О нем стали писать, хвалить, иногда поругивали. Писал Ю.Ю. не только стихи, но и пьесы. Из Тбилиси в 1984 году он привез книгу и небольшое письмо Георгия Маргвелашвили, адресованное Б. Окуджаве: «...Принесет тебе книгу Юрий Юрченко - поэт истинный и человек явно человеческий... вглядись и вслушайся». Журнал «Театр» в одной из публикаций того времени выражал уверенность, «что Юрий Юрченко напишет еще немало хороших стихов и, может быть, придумает для себя спектакль, в котором сольются две ипостаси его творческой души» (№ 3, 1987 г.).

Журнал не ошибся... «За день и ночь прочитал совершенно неожиданную и свежую пьесу Юрия Юрченко «Фауст и Елена». Безусловно, настоящим поэтом написано. Этот Юрченко чертовски ядовит, остроумен, несомненно, литературно широко образован, талантлив, собака, умен и интересен...» Это написал драматург М. Рощин.

Все как будто бы складывалось у Ю.Ю. хорошо и завидно, но феномен творческой личности непредсказуем. В 1993 году он покидает страну и становится эмигрантом. Вот как он объяснил свой поступок в репортаже с «Елисейский полей»:

- Я уезжал не по политическим мотивам. Рухнули «железный занавес» и Берлинская стена, и я двинулся в Европу, чтобы рассмотреть ее на расстоянии вытянутой руки. Однако на что-то нужно было жить, и я выучил немецкий и французский языки, окончил Сорбонну, стал писать и играть на французском языке...

Он и сейчас пишет пьесы, с женой Дани (Дани Каган снималась в российском фильме «Дневник его жены». - А.Ч.) играет их в Париже, в Европе, участвует в фестивалях. Его дочь учится в Сорбонне. Его книги стихов, пьесы выходят в России, с которой он никогда не порывал отношений. Солидный московский театр ставит спектакль по его пьесе.

- То, что я хочу и могу сказать людям, я прежде всего желаю говорить на русском языке, - утверждает Юрченко.

С именем Ю.Ю. связан один театральный скандал, и начался он здесь, на дальневосточной земле.

Покойный режиссер Ю. Гриншпун, оставив Хабаровск, обосновался в Одессе, в тамошней оперетте. С Юрченко они были знакомы прежде. В 1988 году Гриншпун поставил в Одессе спектакль по пьесе Ю.Ю. «Мафиози» со всеми необходимыми юридическими авторскими оформлениями, именем на афише. Этот же спектакль Гриншпун приезжал ставить в Хабаровске, затем во Владивостоке. В 1999 году Юрченко приехал в Москву и случайно натолкнулся на афишу «Мафиози» гастролировавшего в столице приморского драмтеатра. На гастрольной афише его авторство уже не значилось - оно приписывалось неким мифическим П. Стоуну и Д. Стайну. Юрченко попытался объясниться с худруком приморцев Е. Звеняцким, но услышал ответ: «Много вас тут всяких ходит». Пришлось прибегнуть к закону об авторском праве и запретить спектакль. Столичные газеты, естественно, не без помощи театра, раздули скандал, обвиняя «западника» Юрченко в стяжательстве. Пожалуй, только «Литературная газета» объективно разобралась в происшедшем. Пойманные за руку в центре Москвы приморцы так и не смогли уладить дело миром.

Сегодня Юрий Юрченко признан в Европе, назван «редким русским явлением, в котором счастливо сочетаются многие дарования». Уникальное искусство поэта-актера нашло признание на разных международных фестивалях. Он продолжает покорять Европу.

Кто же такой Ю.Ю.? Везунчик, баловень судьбы, помеченный редким талантом? Или человек, который сотворил себя сам?

Вот факты его биографии: родился в тюрьме, в Одессе, в 1955 году. Детство прошло на Колыме, в таежном поселке. В тринадцать лет ушел из дома, в четырнадцать бросил пить. Работал в геологических партиях, грузчиком в порту, рабочим сцены, артистом. Окончил театральный институт в Тбилиси, литературный в Москве. На его счету пять поэтических книг. Он автор пьес «Американское счастье», «Мафиози», «Чудовище», «Фауст и Елена»...

Что впереди?

Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.