Пенсия для сельского «шамана»

Когда Сергей Урангин появился в Елабуге после нескольких лет отсутствия, на селе только и было разговоров: «шаман» вернулся.

«Шаманом» Урангина прозвали давно, когда он еще работал главным врачом местной больницы. Был этот доктор неутомим: пустячных вызовов для него не существовало. Ночью Урангину могла позвонить беспокойная бабушка и пожаловаться, что у внучки «стреляет» ушко: плачет, бедная, не может уснуть... Врач приходил, ставил диагноз, назначал лечение. А потом наклонялся, шептал что-то девочке на ухо, водил пальцем по ушной раковине, и малышка засыпала с блаженной улыбкой на губах.

В Елабуге считали, что им повезло с врачом. Мол, по линии матери были в его роду «сильные» шаманы. А сам Сергей находится под «патронажем» известной ульчской шаманки Ундякэ из поселка Савинское. Люди нисколько не сомневались, что именно дар предвидения помогает ему во врачебной практике. Рассказывают, как однажды зимней ночью, в сильную пургу, по телефону отдавал распоряжения Наталье Сусловой: «Померь сыну температуру... Нажми справа на живот и резко отпусти. Больно? Аппендицит. Не нервничай: если и лопнет, то только под ножом хирурга. Через полчаса машина будет у твоего дома, обещаю...»

Однажды доктора насильственно, но почетно купали в День рыбака в котле с живыми карасями. Прибежала медсестра: сердечный приступ у больной. Так и побежал на вызов: мокрый, скользкий, но при галстуке.

«Большое сердце у Сергея Геннадьевича, - говорили мне в Елабуге. - Даже для врача это редкость в наши дни. Теперь на его месте другой человек. Не в обиду будет сказано, но до Урангина ему далеко».

Возвращению «шамана» в Елабуге обрадовались. Хотя был он уже не тот... 47 лет, а шел по улице тяжело, опираясь на трость. Теперь его спрашивали о самочувствии и долго смотрели вслед. Шутка ли, человек вернулся с того света. Даже врачи не верили, что выживет с такими травмами: перелом черепа, таза, разрыв мочевого пузыря... Когда 8 ноября 1994 года какие-то люди привезли его в больницу, которую он 12 лет возглавлял, никто главврача не узнал. С Сергея будто сняли скальп. Так и записали в регистрационном журнале: «С попутным транспортом доставлен неизвестный мужчина с черепно-мозговой травмой».

Вокруг этого происшествия тогда крутилось много слухов. Одни утверждали, ссылаясь на связи в милиции, что Урангину заплатили большие деньги бандиты и он поехал спасать их главаря, которого подстрелили милиционеры. А потом, мол, чтоб концы в воду спрятать, его так и обезобразили. Другие рассказывали, что он просто напился до чертиков и ввязался в драку, где ему кости переломали. Разгуляться фантазиям было где, потому что сам Урангин ничего опровергнуть или объяснить не мог. Когда он вышел из состояния комы, к нему во вторую клиническую больницу в Хабаровске приходил следователь. Но так ничего и не добился - амнезия. Урангин ничего не помнил, никого не узнавал и говорить из-за паралича не мог.

Долечивать его перевезли в больницу Елабуги. И селяне опять получили богатую пищу для пересудов, потому что в забытьи к Урангину возвращалась речь. И то, что он выкрикивал в беспамятстве, напугало соседей по палате. По их словам, Урангин разговаривал с мертвыми. Прозвище «Шаман» с тех пор перестало быть просто прозвищем. И как только бывший главврач недавно вновь появился в Елабуге, народ потянулся к старенькому бараку, который администрация села отвела ему для проживания: «Будет ли принимать?».

Глава сельской администрации Елена Залата предупредила Урангина, что без лицензии частной врачебной практикой заниматься он не имеет права. А нам она сказала так: «Раздор начнется! Люди станут к Урангину ходить. А новому врачу разве понравится?»

Бытовая травма в рабочее время

Сергей Урангин законы знает и дорогу коллеге перебегать не собирается. Другое дело, что на 540 рублей - пенсию по инвалидности, не проживешь. И не исключено, что сочувствующие односельчане все-таки станут, приходя к Урангину «на консультацию», нечаянно забывать у него то баночку меда, то рубликов десять на хлеб...

В том то вся и беда, что, заслужив почет и уважение в селе, не заслужил Урангин от государства достойной компенсации за свое увечье. Подписывая медицинские документы для назначения ему пенсии, коллеги-медики не удосужились прояснить обстоятельства трагедии 1994 года. Во всех больничных листах, выданных Урангину в то время, в графе «вид нетрудоспособности» подчеркнуто - несчастный случай в быту. И все потому, что ЧП произошло в праздничный день - 8 ноября. Для Урангина, как и для большинства россиян, этот день был нерабочим.

Сергей помнит только то, что пришел в амбулаторию, чтобы выписать с больничного односельчан. А дальше в памяти провал. Здоровье не позволило инвалиду провести собственное расследование. Родственники увезли его из Елабуги в село Булава Ульчского района. Спустя шесть лет, он вернулся, чтобы восстановить истину.

Но много ли может инвалид? И все же Урангин нашел ниточки, которые «распустила» память. Оказывается, в тот злополучный день в больницу приезжал житель села Вятское Николай Самарцев. Просил поехать к его сестре Тамаре Киселевой в военный городок, неподалеку от Вятского. Мол, состояние сестры резко ухудшилось. Тамару Урангин навещал в последнее время часто: женщина после инсульта лежала парализованной.

Мог ли врач отказать? У Сергея был законный выходной. Он мог просто переадресовать вызов «Скорой помощи». Но тогда бы это был не Урангин...

На обратном пути «Москвич» Самарцева, в котором ехал и Урангин, сбил встречный «КАМАЗ». Водитель не остановился, помощи пострадавшим не оказал. ДТП было зарегистрировано в сводках происшествий ГАИ. Но полной картины происшествия восстановить не удалось. В сельской больнице не записали номера машины и фамилий тех, кто доставил Урангина. Возможно, эти люди были единственными свидетелями столкновения.

Но если врач ездил к больной, стало быть, это не бытовой несчастный случай? В трудовой инспекции и в краевом профсоюзе медиков, куда Урангин обратился за помощью, сказали, что ничего поделать не могут. Документы для ВТЭК подписывал главный врач ЦРБ поселка Некрасовка Алексей Лысенко. Акта о несчастном случае на производстве он не составил. И надо решать этот вопрос с ним.

Сергей Урангин обратился к А. Лысенко. Но коллега оглоушил его новостью: «Да тебя на улице пьяного подобрали». На повышение пенсии, стало быть, рассчитывать было бесполезно. Тогда Урангин и пришел в редакцию: «Не мог я ехать к больной вдрызг пьяным. Помогите найти правду».

И мы поехали искать очевидцев и свидетелей.

«Пишите, что был трезвым»

Во второй краевой больнице таковых не обнаружилось. Хирурги, которые шесть лет назад «по кусочкам» собирали Сергея Урангина, уже далече. Кто в Питере оперирует, кто в Москве. В выписке из истории болезни № 7773 никаких сведений об алкогольном опьянении пациента не обнаружилось. Хотя анализ крови в любом случае выдал бы тайну.

Николая Самарцева мы разыскали в 301-м госпитале, где он работает водителем. Он почему-то отнес наши расспросы на собственный счет: «За руль пьяный не сажусь. К Урангину я не «принюхивался», но одно могу сказать твердо: вместе в тот день мы не пили. Жалко, что Сергей остался калекой. Меня до сих пор мучает чувство вины, что уговорил его ехать к Тамаре».

Бывший амбулаторный фельдшер Таисия Метенева из Князе-Волконского, сопровождавшая на «скорой» Урангина в Хабаровск, без предисловий повела нас в архив районной больницы. Среди пыльных журналов отыскали нужный.

- Вот, - пальцем указала Таисия Андреевна колонки, в которых было записано время принятия вызова, состояние больного, перечень поддерживающих мероприятий, - это заполняла я. Если бы человек был пьян, я бы написала: алкогольное опьянение. А ведь я всю дорогу наклонялась над ним, проверяя, дышит ли? Какой смысл выгораживать неизвестного? Урангина тогда и мать родная не узнала бы. И я не знала, кого везу в Хабаровск.

- Видите, фамилия другой пастой записана и почерк другой? Ее вписали много позже, когда милиция сообщила, что тем «неизвестным» был Урангин.

Медсестра Валентина Жеребцова растерялась, когда мы стали расспрашивать про бывшего начальника. «Был ли пьян? Не могу сказать. Это было так ужасно, всюду кровь... Помню только запах крови. Спросите лучше у Людмилы Георгиевны, она никогда самообладания не теряет...»

Именно Корнеева, тогда амбулаторный фельдшер, сделала в тот день запись в карточке «неизвестного»: «Доставлен в алкогольном состоянии».

Мы застали Людмилу Георгиевну за прополкой клубники в огороде. Она распрямляет спину, смотрит, будто просвечивает рентгеном... Сразу ясно, почему в поселке ее называют «железной леди»...

- Из газеты? Пишите, что был трезвый. Ошиблась я...

Акт милосердия

Трудно разобраться сегодня, где правда, где ложь во спасение... Допустим, что в истории болезни Сергея Урангина и впрямь есть скрытые «подводные камни». Дни были праздничные, накануне трагедии доктор вполне мог «расслабиться» за рюмкой - другой. И совсем неудивительно, что окружающие пытаются его сегодня защитить своим молчанием. За добро принято платить добром, за милосердие - милосердием. А этих качеств Урангину было не занимать. Не мог он не поехать в тот день к больной, потому что не шаманом был, а врачом.

Заместитель главного врача Некрасовской больницы Алексей Лысенко - человек принципиальный. И если не верит медицинским документам, в которых говорится, что Урангин не был пьян, то, наверное, у него есть на то основания. Не из вредности же он отказывается сегодня составить акт, что несчастный случай с Урангиным произошел на производстве? Хотя, если по-человечески, никаких причин для того, чтобы не подписать этот «акт милосердия», я не вижу. Документы и люди не противоречат друг другу.

Наверное, Алексей Лысенко просто «забыл», что клятва Гиппократа в праздники и выходные не отменяется. Таковы уж издержки профессии врача. И если визит к больной не считать производственной необходимостью, то доктор Урангин 8 ноября 1994 года просто поехал поболтать с парализованной Тамарой Киселевой...

Достойно ли «вознаградило» общество его за издержки профессии? Пенсии по инвалидности у нас смехотворны. Но я вовсе не призываю из милосердия к инвалидам выдавать бытовой травматизм за производственный. Просто не согласна с бюрократическим подходом к «делу Урангина».

Инвалиду, который и передвигается-то с большим трудом, сложно сегодня «колесить» по инстанциям, разыскивать свидетелей, чтобы взять с них письменные подтверждения того, что не пьянствовал он в тот день, а выполнял свой врачебный долг. Ведь в конечном итоге важна для него не столько пенсия, сколько реабилитация своего имени.

Ирина МАШНОВА. Елабуга - Хабаровск.