Прерванное молчание

В конце майского победного праздника состоялось явление хабаровского художника Александра Гурикова любопытствующей публике. В галерее им. Федотова была открыта его персональная выставка со скромным названием «Живопись, графика», приуроченная, кстати, к шестидесятилетию Александра Викторовича.

В среде хабаровских художников Гуриков достаточно зрелый, творчески авторитетный мастер. Давно, в молодые свои годы, заслуженно получил звание заслуженного художника России, лет десять (в разные периоды) возглавлял краевую творческую организацию, имел признание и даже всероссийскую славу. Но со временем как-то исчез с привычно мелькавшего круга местной тусовки, активно суетящейся при открытии разного рода выставок, хотя картину-другую на них давал. Думаю, что, как всякому творцу, ему больше импонировало одиночество мастерской, нежели досужие разговоры о судьбах изобразительного искусства.

Перед открытием выставки Александр признался мне: в большой зал галереи он не вместился, столько же примерно работ на вернисаж не вошли. И добавил: эта «персоналка» у него первая такая объемная, раньше выставки были, но в основном групповые.

А. Гуриков - хабаровский худграфовец, начинал с живописи, обуреваемый (как многие из нас) романтикой, объездил, облетал все дальневосточье - от Забайкалья до Камчатки. Накопил массу этюдов, зарисовок, но почему-то рисовать героев того времени в высоких сапогах, телогрейках, громадных шапках и рукавицах не хотелось.

- Однажды я попал на творческую дачу в Подмосковье и увлекся здесь офортами. Это оказалось заманчивым делом. Живопись более строга к форме, к своим устоявшимся канонам. А графика - демократична, она дает возможность совмещать разного рода формальные приемы.

Увлекся он вовремя и результативно. Лет тридцать назад имя графика Гурикова приобрело оттенок звездной славы. Его серии в станковой графике нередко выставлялись, о них много писали, и это был своеобразный прорыв в отечественной графике. Не случайно родился тогда термин «хабаровская графика». Гуриков не был одиночкой, сложилась небольшая группа мастеров этого жанра (назову для примера В. Смирнова). Отечественное изобразительное искусство вообще-то не очень лелеяло графику, лишь в 20-30-е годы случился прорыв, связанный с именем Фаворского, второй виток взлета был в 50-60-е годы, когда творили Голицын, Захаров. Гуриков и попал на волну этого гребня весьма удачно.

- Все же графика - искусство трудоемкое и не очень популярное среди соотечественников. Умаешься над оригиналом, надышишься парами кислот (вон, без зубов остался), - рассуждает Гуриков, - а кому он нужен, тираж? Никому. Потихоньку я возвращался к живописи, ее на этой выставке гораздо больше. У меня накоплено столько набросков, зарисовок, что на оставшуюся жизнь серьезной работы хватит.

А что же сказала его выставка? Что за мастер Гуриков, так долго не выходивший к зрителям, коллегам по искусству на суд праведный? Бесспорно, было у него и до этого свое творческое «лицо», теперь вот обнажилась и вся «фигура». Гуриков - художник незаурядный и узнаваемый, его не спутаешь ни с кем. Эта особенность в крайностях его творческого обнажения. Каждый сюжет у него насыщен мощными эмоциями, словно намагничен чувством и мыслями, потому и притягивает. Некоторые его работы просто коробят, ломают гармонию восприятия, от них становится как-то муторно в душе. От них будто исходит гул века - слышится грохот железа, шум деревьев, человеческие голоса. Он неравнодушен к сюжету, выстраивает его так, чтобы мы вздрогнули, сюжет вскрывает наши эмоции. Мы ощущаем человеческие страсти, напряжение природы, наконец, страсти самого художника. Все сливается, возникает искренность, которая всегда трогает чуткую душу. Не просто тема интересна творцу, он ее выражает неожиданной формой, сломанной и заостренной. Дома у Гурикова могут быть вытянуты, площадь перевернута, она приобретает непривычный ракурс (серия «Город»). Хотя все узнаваемо. Возникает выбивающийся из обыденности ритм его работ. Как точно заметил один из художников, Гуриков работает в ритме ударных инструментов, он барабанщик. Барабанит беспощадно по нашим нервам.

Откуда это берется? В творчестве нет четких ответов на подобные вопросы, это в ремесле они ясны и объяснимы. Все же предположу, что «виновница» тут графика, технологично она проникла в живопись художника и создает такое необычное восприятие его картин. Гуриковские серии, скажем, запомнившаяся мне космическая графика, это еще и своеобразный прием, метод отражения увиденного через свое мироощущение. Тут тема получает некое изменяющееся продолжение, вариантность, оставляя открытым из нее выход. Не случайно графика была звездным взлетом А. Гурикова, уйти просто так, без следа, из мироощущения творца она не могла.

Будем надеяться, долгое молчание этого бесспорно серьезного, интересного художника закончилось. Более того, устроители выставки намереваются даже обновить ее со временем другими работами А. Гурикова. И это тоже будет интересно.

Александр ЧЕРНЯВСКИЙ.